Рукопашная свалка на небольшом пятачке не дает возможности стрелять, и преимущество луков перед арбалетами перестает играть свою роль. Гворты прокладывают передо мной кровавый коридор, в котором я быстро двигаюсь к Дэю и князю, по ходу движения взрезая тянущиеся ко мне руки и раскрытые лица. Параллельно со мной несется Хаджими, блокируя выпады двумя мечами, жестко, не уходя с линии атаки.
Не успеваем чуть-чуть. Дэй, вместо того, чтобы перейти на меч, продолжает стрелять, но волна напавших просто погребает его под собой, сметая и князя. Я даже не понимаю, что ору. Гворты, как берсерки, залитые кровью, рвут всех на части, разбрасывая ошметки тел, и я, кружась вместе с ними в бессмысленном движении боя, только тупо отмечаю, что основную часть волны мы уже успели раскидать. Отбить, припасть, ногами выбить из зоны боя. Бросок ножа, уход вниз, удар другим ножом по брюшине.
Напавшие откатываются в лес так же неожиданно, как и появились.
Дэй выныривает из-под прижавшего его к земле тела, отфыркиваясь и тяжело дыша. Водит вокруг дико ворочающимися в глазницах белками, все еще выцеливая врагов.
— Ты как, жив?
— …..Твою…ть!
Под виртуозные высказывания Дэймора начинаю раскапывать князя. Вот это будет полная хрень, если его убили.
Глава 30
Рык оборотней, клацанье челюстей, тихие стоны раненых. Подходящая аранжировка. Меня все еще трясет, главное, чтобы адреналин из ушей не полился, наподобие сиропа. Я первый раз в полном контакте билась в круговом бою. Если бы не гворты и Хаджими, добивающие ошеломленных мной противников — это я бы сейчас кровавые сопли на кулак наматывала. В таком бою колющую рану нанести, или самому противника добить, почти анрил. Только режущие, секущие, максимум — резано-колотые… Рукопашная свалка это не кружок вырезания, и потому я особенно рада тому, что гворты последнее время в паре со мной учились работать.
Пока я оттаскивала тела, разыскивая князя, Хаджими расставлял оставшихся в живых бойцов для обороны и отправлял обернувшихся разведов в ближний поиск. Неудачное место. Единственный плюс — вряд ли они снова в рукопашную кинутся, а стрелять прицельно из-за густоты леса — не смогут.
Князь был жив, но изранен. По иронии судьбы могильный щит прикрыл летальные области тела, но вот конечностям досталось. Интересно, голова, это тоже конечность? Некоторые ведь и на ней умудряются постоять… А в принципе, Наместника, как и Дэя, спасло то, что напавших на них врагов было слишком много, они просто мешали друг другу. Да и мы отвлекли их на себя почти сразу, ввязав практически в клинч.
Дэймор, пришедший в себя, начал выпутывать из капюшона голову ближайшего трупа.
— Леди Кира, — его хриплый шепот отрывает меня от осмотра ран Наместника — Я его знаю. И ты, наверное, тоже.
Оглядываюсь назад и начинаю всматриваться в застывшие черты искаженного лица. Ё-моё, и правда, старый знакомый. Пусть я видела его всего один раз, и в темноте, но… Слишком характерная внешность: черные волосы, овальное лицо с узким вытянутым лбом, орлиный нос и толстоватые губы. На семитский тип внешности похоже. Это тот офицер — южанин, которого я отпустила в Крибдиве после нападения на Дэя.
Это я сейчас понимаю, что миндальничать здесь нельзя, война — не игрушки. Он тогда сказал, что я пожалею. И правда, жалею. Надо было их убить прямо там, может, сейчас жить было бы проще.
— Хаджими, живые среди нападавших есть?
Он смотрит на меня, чуть склонив голову и прищурившись.
— У нас другая задача стояла. А после атаки оборотней живых не бывает.
Я тут же поднимаю глаза на гривастых зверюг, затаившихся неподалеку, и понимаю — глупость сморозила.
— У нас убитыми — шестеро. Четыре стражника и двое моих, из новичков. Четверо, — взгляд Хаджими падет на князя, и он, сморщившись, уточняет — Пятеро ранено. С поверхностными ранами — не учитываю. Уходить надо.
Куда блин, здесь уходить?
— Сколько у нас кхару осталось?
— Одиннадцать, — прохладный голос вампа вклинивается в разговор.
— Эс Грюнд, далеко отсюда до ваших постов? — Хаджими опускается на колено рядом со мной, наблюдая, как я бинтую раны Наместника. Благо, очнувшийся Дэй сумку с медикаментами принес почти сразу.
— Часа четыре быстрым шагом.
— Других вариантов все равно нет, идем к вам.
Хорошо, что остальные раненные — это оборотни, и все они уже перекинулись, излечивая себя сами, после того, как их товарищи вытащили из них стрелы. Ближайшие несколько часов они будут очень слабы, но, по крайней мере, практически здоровы.
— Тень, Хаджими, надо бы и другие трупы осмотреть, то, что один — южанин, еще ни о чем не говорит, — я уже закончила с князем и пытаюсь изловить Дэя, чтобы осмотреть его лицо. Ну, надо же убедиться, чужая у него там кровь или нет?
Вамп недовольно поводит плечом, видимо от моей излишней фамильярности, но кивает и начинает разоблачать тела. Хаджими не такой уважительный, он просто поддевает ткань на ближайшем трупе острием меча.
Тел врагов на поляне много, около двадцати пяти, как замечает инструктор. Ни фига себе, соотношение… Либо эти южане плохие бойцы, либо оборотни и гворты — слишком хорошие. Очень хочется верить в оба предположения.
Из леса возвращаются четвероногие разведчики, уже на поляне перетекая в свою двуногую форму. Без муки, скрежета зубов и эффектной раздетости. Просто легкое дрожание воздуха вокруг шерсти и вот очередной разведчик уже в прямоходящем положении и готов к бою. Меня всегда, во всех фэнтезийных сказках, просто убивало то, какие чувства испытывают обращающиеся. Вопрос: за что? Этот момент казался настолько не справедливым… Так что, не могу удержаться, чтобы не задать вопрос ближайшему из них.
— А вам кольчуга перекидываться не мешает?
— Нет, — удивленно поводит плечами тот — я же просто меняю одно тело на другое.
Чтоб я так жил!
Из их лаконичных докладов мы уясняем одно: на территорию вампиров нас, скорее всего, постараются не пропустить. И к реке тоже. Да и вперед, на север, мы пройти не сможем.
Нас окружают, и чем дольше мы здесь сидим, тем больше вероятность того, что так здесь и останемся. В виде заготовки для перегноя.
И мы уходим туда, куда пока еще можем — к морю. Этот странный бег по густому подлеску выматывает сильнее боя, и кхару, которых приходится практически тащить за собой, только тормозят нас. Но бросить их сейчас — значит лишить себя возможной скорости при выходе из леса.
И хотя я материлась про себя, представляя, как мы упремся в уже замкнувшуюся цепь врагов, мы успели. Ловушка, едва не захлопнувшаяся у нас перед носом, все-таки клацнула зубами стрел в наши спины, но уже больше пугая, нежели раня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
